Брэндисайд это четыре с половиной мили темно-желтого песка на берегу Тихого океана. Это лучший пляж в округе. Каждое утро солнцепоклонники тысячами заполняют горячий песок, едят леденцы и завтракают, и простираются перед своим богом. И каждый вечер, из-за того что люди – самые неряшливые животные, большая машина с грохотом приезжает со стороны города и сгребает дневную дозу бумаги, пивных банок, палочек от эскимо и оберток от леденцов Херши, во множестве валяющиеся повсюду, как знак беспечного неповиновения табличкам «Не сорить», расставленным через каждые полтораста метров.
Я выбираюсь на пляж по возможности чаще. Я люблю валяться и играть на гитаре. Мой друг Олли частенько приходит со мной и мы сидим на песке, впитываем солнце и спорим обо всем на свете.
Месяца три назад мы как раз были в Брэндисайде. Я тащился от «Элеанор Ригби», а Олли смотрел в бинокль с пятнадцатикратным увеличением на группу девчонок в бикини, игравших в волейбол метрах в тридцати от нас.
- Потрясающе, - пробормотал он.
- Олли, - сказал я, - если твоя старуха заглянет сюда и увидит, как ты строишь глазки этим соплячкам, у тебя в голове появится лишнее отверстие.
Олли возмущенно фыркнул. – Из-за здорового интереса к игре, - сказал он. – Из-за сдержанного восхищения прекрасными кусочками спорта?
- Уверен, что ты восхищаешься прекрасными кусочками, - сказал я. – Но сомневаюсь, что у них есть что-то общее со спортом.
Олли обвел пляж биноклем. Он вздрогнул и разинул рот.
- Боже мой, - выпалил он.
- Что случилось? – сказал я. – Еще бикини?
Олли уронил бинокль и показал. – Смотри.
Я повернулся. Около ста десяти килограммов мышц в хиповых сандалиях, вьющихся черных волосах, ярко-красных шортах, темных очках и буддистских четках важно шествовали по пляжу, держа одной рукой неплохую копию Рэкел Велч (Raquel Welch – американская киноактриса, популярная в 1960х-70х годах, прим. пер.), а другой - огромный стаканчик мороженого. Все женщины в радиусе мили начали подниматься на ноги.
Я подождал, пока они почти добрались до нас. – Эй, дядя Гарри, - закричал я. – Поаккуратнее пускай пыль в глаза.
Он подошел к нам. У его солнечных очков была оправа в виде сердечек, а стекла отливали красным.
- Клевые очки, - сказал я.
- Ничего особенного. – Он поправил очки.
Я осмотрел его с головы до ног. – Дядя Гарри, ты набрал килограмма двадцать два.
- Восемнадцать, - сказал он. Он потряс рукой, и мышцы перекатывались, как бревна.
- Ты знаешь Олли, - сказал я.
- Конечно. – Дядя Гарри усмехнулся девушке. – Это Бибси.
Бибси выпустила пузырь из жвачки и глубоко вдохнула.
Олли сдавленно пискнул.
- Чем ты занимался, дядя Гарри? – спросил я. – Ты размером с лошадь.
- Ничем особенным, - сказал он. – Одной штукой, которую я проделываю примерно раз в год.
- Что это значит?
- Набираю массу, - сказал он. – Я расслабляюсь и как следует набираю вес, а затем подсушиваюсь. Каждый раз в результате я выгляжу гораздо лучше.
- Что значит расслабляюсь? – спросил я.
- Это и значит, - сказал он. – Я расслабляюсь и набираю вес.
Бибси пошептала дяде Гарри на ухо. Он улыбнулся и потрепал ее по плечу. – Бибси хочет, чтобы я на минутку взял твою гитару. Она хочет сфотографировать меня с ней.
- Конечно, - сказал я. – Я даже щелкну вас.
Я вручил дяде Гарри гитару, взял камеру, и отошел на три метра. Он надел ремень на шею и театральным жестом ударил по струнам.
- Полегче, дядя Гарри, - сказал я. – Эта гитара стоит пятьсот баксов.
Олли наклонился ко мне. – Твой дядя играет на гитаре?
- Шутишь? – сказал я. – Старый развратник и радио-то не сумел бы включить. – Я посмотрел в видоискатель. – Снимаю.
Дядя Гарри изящно опустил лапу на струны, напряг широчайшие и улыбнулся в объектив. – Скажи честно, - сказал он. – Похож я на половину Саймона и Гарфункела или нет?
Я еще отступил назад. – Ты похож на три четверти хора Нормана Любова, - сказал я. – Сожмись немного, чтобы поместиться в кадр.
Я нажал на кнопку и Бибси восторженно взвизгнула. Раздались аплодисменты. Я посмотрел через плечо. Девушки перестали играть в волейбол и смотрели на дядю Гарри.
Он грациозно поклонился и они еще немного похлопали.
- Слушай, - сказал я, - расскажи мне об этом твоем расслаблении.
- Да тут и рассказывать нечего, - сказал дядя Гарри. – Я заметил, что если изредка как следует нарастить вес, то это приносит пользу в будущем. После того, как я сгоняю излишки, я выгляжу лучше, чем раньше, и снова настроен на тренировки.
- Ну так и в чем же заключается расслабление, - спросил я.
- Хорошо, - сказал он. – Знаешь, когда ты тренируешься уже долго и как бы катишься по колее. Рост очень медленный и тебе все это уже надоедает.
- Почти как застой? – сказал я.
- Да, - сказал он. – Что-то вроде этого. В любом случае тебе нужно разжечь мотивацию и добиться большого роста. Вот поэтому я и расслабляюсь.
Волейболистки подошли, чтобы поближе рассмотреть дядю Гарри. Они собрались в кучку метрах в шести, пожирая его глазами. Бибси покрепче прижалась к дяде Гарри.
- Рассказывай дальше, - сказал я.
Дядя Гарри закинул руки за голову и медленно потянулся. Послышался шепот. Я посмотрел вокруг. Нас окружило около сорока человек, в основном женщины.
- Ну, - сказал он. – Первое, что я делаю, это становлюсь максимально ленивым. Прекращаю всякую деятельность.
Бибси откашлялась.
- Почти всякую, - сказал дядя Гарри. – Прекращаю плавать, бегать, бросаю другие виды спорта – все, что сжигает калории. – Он сделал паузу. – Вообще-то тут есть о чем рассказать, - сказал он, - а также об упражнениях. С чего начать?
- С упражнений, - сказал я.
Дядя Гарри непринужденно напряг руку и улыбнулся собравшимся. Волейболистки ахнули и подвинулись поближе.
- Это один из секретов, - сказал он. – Здесь я вношу большие изменения.
- Например?
- Они последовательны, - сказал он. – Это занимает три месяца, и каждый месяц программа отличается.
Я опять огляделся. Мы привлекали все больше внимания. – Слушай, дядя Гарри, - сказал я. – Или надень что-нибудь, или рассказывай быстрее, ладно? Если эта толпа станет еще чуть больше, приедет полиция и применит слезоточивый газ.
Дядя Гарри улыбнулся собравшимся. Его зубы годились для рекламы зубной пасты. Волейболистки были уже на расстоянии вытянутой руки и Бибси забеспокоилась.
- Программа рассчитана чисто на набор массы, - сказал он. – Расслабление и набор массы. На ней можно набрать минимум килограммов одиннадцать. – Он снял очки и пронзил меня взглядом. – Кроме того, она может показаться тебе странной.
- Что ж, посмотрим, - сказал я.
- Ну, в первый месяц я делаю только четыре упражнения, - сказал он. – Вся тренировка занимает около пятнадцати минут. Это настоящая программа для лентяя.
- Я начинаю с жима из-за головы сидя, - сказал он. – Я делаю три подхода по двенадцать с очень четкой техникой. В первом подходе я беру умеренный вес. Затем добавляю килограммов десять во втором, и наконец сбрасываю пять в третьем подходе.
- Затем я немного отдыхаю, - сказал он, - и делаю самое главное упражнение программы – дыхательные приседания. Я беру максимально возможный вес и делаю один подход из тридцати повторений, и между повторениями я делаю примерно по шесть глубоких вдохов.
- Довольно большое число повторений, да? – спросил я.
- Да, - сказал он. – И огромная работа. Я совершенно выжат к концу подхода. Мне нужно пять минут, чтобы восстановить дыхание. Но это самое главное упражнение. Без него программа не сработает.
- Хорошо, - сказал я. – А что дальше?
- Затем я делаю подход легких пуловеров, - сказал он. – Тридцать повторений.
- Итого три упражнения, - сказал я. – Какое четвертое?
- Становая тяга на прямых ногах, - сказал он. – Один подход из двадцати повторений с максимальным весом. Я делаю ее с плинтов, чтобы опускать гриф до уровня пальцев ног.
- И это все? – спросил я. – Это не так уж и много на первый взгляд.
- Это немного, - сказал он, - но это только первый месяц и это только часть. – Он откашлялся. – Теперь я дам тебе остальные части программы и объясню, почему она работает.
Дядя Гарри напряг бедро и толпа громко зашепталась. Я посмотрел по сторонам. Люди стояли вокруг нас плотным кольцом, тараща глаза на дядю Гарри.
- Слушай, - сказал я. – Я думаю, что пока поверю тебе на слово, а подробности расскажешь в другой раз. Находиться в этой толпе уже просто смешно.
- Как знаешь, - сказал дядя Гарри. Он поиграл грудными мышцами и ухмыльнулся последовавшему волнению. Он взял Бибси за руку, протиснулся сквозь толпу и побрел прочь.
Волейболистки смотрели, как он уходит. Они шептались и хихикали, пока он не исчез из виду. Наконец, они вернулись к игре, но было похоже, что думают они о чем-то совершенно другом.